Тата все начинается с тебя
https://twitter.com/NavrotskayaTata
Аннотация к разделу: Чай с молоком, добрая магия, узоры на спицах, кошачьи усики и крики чаек.
| |
| ЖАНРЫ: Проза (205627) Поэзия (474569) Лирика (157049) Мемуары (14478) История (25560) Детская (18874) Детектив (13833) Приключения (33243) Фантастика (96725) Фэнтези (118997) Киберпанк (4898) Фанфик (7949) Публицистика (39863) События (9568) Литобзор (11032) Критика (13409) Философия (56680) Религия (13034) Эзотерика (14616) Оккультизм (2074) Мистика (31176) Хоррор (10387) Политика (16832) Любовный роман (26037) Естествознание (12223) Изобретательство (2658) Юмор (70821) Байки (8556) Пародии (7702) Переводы (19212) Сказки (24108) Драматургия (5130) Постмодернизм (6816) Foreign+Translat (1176) ВСЕГО В ЖУРНАЛЕ: | |
| Реклама | |
| Проект «Пресса Войны» просит помощи Газеты, фото, Совинформбюро за 1941-1945 гг |
31/03 ПОЗДРАВЛЯЕМ :
Алдошин Т.Л.
Алдошин Т.Л.
Анариэль Х.
Антяскин
Берегова Д.
В В.В.
Варшав В.В.
Воронин А.С.
Гаврик З.В.
Гагин И.А.
Гаров А.
Грей Д.
Гужва А.Д.
Демьянова М.
Драконова Ю.
Дряхлов В.Е.
Епифанов А.С.
Жилинская С.А.
Иванова М.А.
К. С.
Калинина М.
Кащавцев И.А.
Левитта Р.
Лопин А.В.
Максимова И.
Марков Н.В.
Матвеенко А.Г.
Махов И.А.
Мелих Я.Н.
Мельниченко Н.Н.
Мисейко М.
Мурзинова Н.А.
Небесова Д.
Небесова Д.
Нюрра
Палеева Д.С.
Пиглет
Плужник С.А.
Приходько А.В.
Ракитянский С.А.
Резникова Е.Ю.
Романов А.
Сергеева
Соболева И.Н.
Соколинская Е.Е.
Солнышкович А.Ю.
Старостин И.А.
Т. А.Н.
Танечка
Тёмная Ю.
Тимченко К.В.
Тэй
Ушаковская А.А.
Федорова В.
Фомичева Н.А.
Фортун О.
Франкевич Р.Д.
Хадыкина С.А.
Хилтон Н.
Шведов И.В.
Шевская М.В.
Шишкин А.П.
Щербатая О.Г.
Юдин М.Н.
Ямпольская Н.П.
Яромара Х.
Argon
Himmel K.
Jasper
вставятся ссылки на произведения! ——>
Навроцкая (.Клуб «Твайлайт» Часть1. (закончена на литнет)190kОценка:9.31*5 Проза, Любовный роман Комментарии: 423 (02/03/2018)
С главы 8 и окончание будет на лит-нет
В университете их называли «Д’Артаньяном и тремя мушкетёрами». Ренат Муратов и его друзья прожигали жизнь весело и без угрызений совести.Сколько же девичьих слёз было из-за них пролито! Сколько нервов потрачено преподавателями! Всё изменилось в начале 4 курса, когда на факультет продюсирования и рекламы была зачислена первокурсница Марина Михеева. Любовь, соперничество, первые отношения, предательство, расставание.
Спустя 10 лет Муратов — владелец клуба-театра «Твайлайт». Его имя не сходит с первых полос светской хроники. Он молод, богат, холост. Со стороны кажется, что Муратов вполне доволен своей жизнью. Но только лучшие друзья знают, что скрывается под маской успешного шоу-мэна. Иллюстрации/приложения: 1 шт.
Клуб «Твайлайт» Часть 2213kОценка:8.00*3 Проза, Любовный роман Комментарии: 20 (16/04/2018)
Продолжение романа «Клуб «Твайлайт». Мешать соединенью двух сердец. могут разные обстоятельства: гордость, предубеждение, деньги, ревность. заключённые ранее сделки. Но любовь точит камни не хуже воды. Иллюстрации/приложения: 1 шт.
Блог уходящего детства (Все начинается с тебя)80kПроза, Юмор Комментарии: 815 (05/01/2018)
Я всегда считал, что у меня скучная жизнь: школа, допы, замороченные будущим поступлением одноклассники. Нет, кое-что все-таки происходило. Я даже блог завел, чтобы фиксировать разное-интересное. Думал, открою через десять лет и поржу над тем, какой я был наивный пацан. Но тут жизнь опомнилась и взялась за меня конкретно: посыпались из шкафов скелеты, настойчиво постучала в дверь. хм. ну да, она самая, первая любовь, сложная штука, скажу я вам. И каждый день что-то происходит. Иногда хорошее, а иногда — не очень. Хочу назад, в детство. Хотя, нет, не хочу: все самое интересное только начинается.
Ознакомительный фрагмент. Книга вышла в издательстве «Аквилегия»
Блог уходящего детства (Все начинается с тебя)
- Читать полностью
- Скачать архив в fb2 | Скачать архив в ePub
- Главы:
- Страница 1
- Страница 2
- Страница 3
- Страница 4
- Страница 5
- Для любителей клавиатуры:
- «Ctrl+стрелка влево» — предыдущая глава
- «Ctrl+стрелка вправо» — следующая глава
Блог уходящего детства (Все начинается с тебя)
Блог уходящего детства
(Всё начинается с тебя)
Вы просматриваете блог @denchikkrasava
Войти Забыли пароль?
Профиль Друзья Архивы Ссылки
Тэги: ОДИННАДЦАТЫЙ КЛАСС, КАРЛ!
Сегодня был последний первосентябрь в школе — жесть, да? Все наши морды явились, никто пропускать не захотел. Кто-то вырос, кто-то похудел, а Серый еще больше ряху отъел у бабки с дедом. Девчонки все загорелые. Машка Овчинникова — просто ВАУ! В ‘одноклассниках’ такие фотки повыкладывала в купальнике! Селфилась со всех точек.
У нас в классе двое новеньких. Толик Оганесян перевелся из восьмого лицея, там у них химико-биологическое направление, а он хочет в техноложку. Аня Лозовая. Ее родители вообще к нам в город переехали откуда-то с севера. Мышь серая, вульгарис. Не, на мордочку ничего так. Близорукая, что-ли? Классная ее на первую парту посадила. Смотрю на эту новенькую и думаю: сесть, что ли, тоже на первую? Люсяна достала уже. Хотя, нет. Здесь я всех вижу, а там?
Все пишут блоги, и я приобщился. Только у меня блог закрытый, типа дневника. Иногда хочется освежить в памяти той или иной момент, да и следить интересно, как эволюционирует в моем лице отдельно взятый индувидуум.
Тэги: ТОНКОЕ ИСКУССТВО ТРОЛЛИНГА
Сегодня стояли под кабинетом — ждали историчку, которая так и не появилась. Зато появилась директриса, которую мы достали своими воплями. Сказала, если не хотите замены, тихо мотайте до следующего урока, шоб вас никто не видел. Блин, жарко, я галстук снял, а Мадам меня за локоток, в уголок и бровью так — дерг: дресс код где, Мартыновский? Еще и узел мне потуже затянула, извращенка.
Тэги: СЛАБОНЕРВНЫМ НЕ СМОТРЕТЬ
Славка Скобцева только сегодня заявилась в школу. А я уж подумал, решила свалить в колледж. Впрочем, все рады ее видеть. Мы с ней, можно сказать, дружим. Она нормальная, только смурная. Встречается с Левой, гитаристом из десятого ‘А’. Вместе поют на дискотеках какой-то депрессивный трэш. Вся страница у нее в ‘контакте’ депрессивная: Вельзевуллы, Мердердоллс и видео из серии ‘жесть, слабонервным не смотреть!’ Не, про котиков тоже есть, но мало. И фильмы Славка смотрит депрессивные. А сама, кстати, веселая девчонка. Хочет идти на врача. Она и задержалась потому, что ездила в Москву узнавать насчет медицинских вузов. Она-то поступит, льготница, у тетки под опекой. Отца вроде у нее нет, а мать спилась.
Впервые встречаю человека своего возраста, который без принуждения идет в мед. С ужасом представляю Скобцеву со скальпелем в руке. Впрочем, на теле у нее такая хирургия, что первый шаг, можно сказать, уже сделан: пирсинги в бровях, на подбородке, все уши в колечках, на шее татушка — вулкан, который извергается типа кровавыми каплями. Славка везде ходит с книжками, в которых картинки человека в разрезе — полный дисгаст , только нашим чиксам-диетоманкам за обедом показывать, чтоб пожрать не могли и радостно рыгали до самой анорексии.
Скобцева, не изменив своей детской непосредственности, сразу подсела к новенькой. Лозовая, кажется, удивилась, наши-то девки держат ее в полном игноре. Что-то они там со Славкой уже обчирикали, кидают по блутузу треки и фотки.
P.S. Лозовая, оказывается, умеет улыбаться.
Тэги: ХОЧУ В СТУДЕНТЫ; БАГИ ИГРЫ ПОД НАЗВАНИЕМ ‘ЖИЗНЬ’
Дэд вторую неделю твердит про уроки английского. ЕГЭ по нему все равно придется сдавать, а в презентах перфектах я полный лох.
Обзваниваем репетиторов, но по нашему району у всех уже полный набор. Дважды в неделю мотаться куда-нибудь в Партизанский я не успею, у меня еще допы по другим предметам. Остался один вариант, хороший, недалеко, но там занятия только в группах. Если ничего другого не найдем, буду соглашаться.
Тэги: ОДИННАДЦАТЫЙ КЛАСС, КАРЛ!
Дэд уехал по бизнесу, Мамель на курсах своих до вечера. Взяли с Антоном и Мишей Бордманом по пивасику, скачали новый хоррор и смотрели у меня в гостиной на тридэшнике. Пацанов зацепило, меня — нет. В жизни все страшнее.
У Антона фамилия Мертвых. Мы его до девятого класса дразнили Зомбей. Но сейчас Антону эта кличка совсем не подходит. Тоша наш — спортсмэн и гордость школы. На первый звонок тащил по кругу довольно упитанную первоклассницу с колокольчиком, даже не вспотел.
Бордман — интеллектуал и умница. Дед его в нашей школе директором был, еще в 80-ых, создавал то, что потом за десяток лет развалили.
Тэги: АТАКА КЛОНОВ
Раньше мы с Люськой дружили. В восьмом классе по малолетству изображали из себя парочку. Так это когда было! А тут она опять решила взять меня за жабры. Парней вокруг мало, что ли? Ну потискались этим летом пару раз, так ничего ж серьезного. Родоки ее тогда уехали, она расстаралась, ну там вино, печеньки-пироженки, музон, платьишко короткое, сначала беседа, потом зажимашечки на коленях. Другой бы повелся. Но я-то не лох, знал, куда иду — в логово богомолши. К счастью, у меня друг — гик компьютерный. Поделился со мной маленькой, но дружелюбной программкой для перехвата личных сообщений в ‘контакте’. Люся, Маша, вы, девочки, просто непроходимые кретинки! Вы же в чате обсудили все: от платьишка до моего статуса в качестве бойфренда! А не зазорно ли Люське Кисличенко иметь в парнях Дениса Мартыновского? Ну, надо подумать. С одной стороны, водятся в наших лесах экземпляры и покруче, а с другой, чтоб отловить хоть одного, это ж реально напрягаться надо, а тут, можно сказать, под ногами валяется. Надо брать, пока другие не позарились.
Люсьены мать — светская львица. Люська вся в нее, жаль, что не в папеля своего. Папель у Люськи — главный редактор нашей местной газетенки, напористый мужик. Люсьене, иначе как в журналистику, другой дороги нет. Будет вести рубрику ‘Как удержать любимого мужчину?’ На большее мозгов ее не хватит, это тебе не школа, где зубрежка и папина протекция все сметут на пути к идеальному будущему.
> Машунь, вот моя фотка В ТОМ САМОМ ПЛАТЬЕ! два смущенно зардевшихся смайлика.
> Люси, вау! Ты — БОГИНЯ! Он не сможет устоять! смайлик, хлопающий в ладоши.
Перед чем там я не смогу устоять? И спереди, и сзади, все, как у других. Все места, как я успел выяснить, правильно пришиты. Ну, зубы красивые, ногти нарощенные с картинками, вкусные духи. А в общем, Люська — персонаж стэнд-апа, та самая девушка главного героя, над которой юмористы стебутся.
Я попросил Мамель позвонить мне через час после начала свиданки, типа, ей срочно нужна моя помощь. Она позвонила как раз вовремя, до точки невозврата. Про свиданку я ей не сказал, так, отбрехался — для Мамель мы с Люсьеной ‘очень хорошо дружим’. Для Люськиной маман я — ‘положительный мальчик’, высокий, красивый, без вредных привычек и в меру упитанный. И с хорошей родословной. Почти.
Потом спускался по лестнице и думал: какого вообще я к Кисличенко поперся?! Чего я там еще не видел? Люська меня провожала и вовсю изображала смущенную деву на выданье.
> Машунь, я рада, что ничего не было. Я пока не готова к ТАКОЙ страсти!
> Люси, это судьба! (три сердечка). Все еще будет, и это будет прекрасно, поверь мне!
Люська, не верь. Ничего не будет. По крайней мере, со мной. Интересно, и с кем Овчинникова проверяла это самое ‘прекрасно’?
Тэги: МОЯ СЕМЬЯ И ДРУГИЕ ЖИВОТНЫЕ
У Мамель сегодня днюха. Мы с Дэдом купили ей смартфон со здоровенным экраном, последний писк. Мамель гаджеты обожает похлеще, чем я. Всю ее технику потом Дэд донашивает, ему все равно, лишь бы пищало и почту проверяло.
Звонила бабуля. Сначала полчаса читала мне нотации: учись Денис, не позорь славный род Мартыновских! Потом спросила:
— Как там Катерина?
— Готовит праздничный ужин.
— Почему так поздно?
— В свой день рождения?
Бабуля качает носом в скайпе: все, как всегда. Лишила нас Мамель нашего законного праздника с пирогами и заливным! Как может жалкое ризотто сравниться с домашней выпечкой? Бабуля Мамель не любит. Ее бы воля, после всего, что случилось пятнадцать лет назад, мы с Дэдом жили б у нее в Самаре, Дэд питался бы исключительно домашней едой, а я бы рос полноценным внуком, а не утырком.
Бабуля долго боролась с собой, потом кислым голосом попросила ‘Катерину к экрану’. Выходя, я услышал:
— Катенька, дорогая, желаю тебе НАКОНЕЦ-ТО реализоваться как женщине и матери!
Мамель потом пришла на кухню, булькая, как чайник. А тут мы с подарочком. Сразу писк, поцелуи, ‘О боже, это так дорого! Зачем?’, все плохое забыто.
Тэги: ТАНЦУЮТ ВСЕ; ТОНКОЕ ИСКУССТВО ТРОЛЛИНГА
Я думал, нас хоть в этом году освободят от всякой добровольной принудиловки. Ан нет! Димиха предупредила, что мы теперь всем классом готовимся к балу выпускников. Будем также плясать на Новый Год в мэрии — традиция, однако. Еще сорок минут тренировок, и это после седьмого-то урока!
Люсьена аж вся затрепетала. Она до десятого класса ходила на всякий балет, потом бросила, а зря. Для нее — самое то. Ресницы веером, спина вся в блестках, партнер — каучуковый парень с тонированным фейсом. И поскакали.
Я подсчитал: Гжеда болеет, Скобцева прогуливает, итого в классе нас семнадцать. Если я смоюсь, будет как раз каждой твари — по паре. Так и сделал.
Вечером влез на страницу класса, полюбовался видео, снятым Лехой Борисченко. Умора! Леха пляшет с телефоном, в камере все кружится вокруг злой морды Ковальской, которой он уже все ноги оттоптал. Слышен голос Татьяны Александровны по ритмике: раз-два-три. Она ходит между парами и ругается, что класс ритм не слышит, ставит Лозовую с Литвиненко. Борисченко кричит, что это пропаганда гей-движения. На заднем плане Люсьена с Тошей. Оба, кажется, вполне довольны, ржут.
Тэги: ВАЩЕ БЕЗ КОММЕНТРАРИЕВ!
Холодно. В прошлом году с пацанами в это же время на море ездили. Батареи в доме ледяные. Клаксон в шоке. Дэд наконец договорился об английском. Дождь. Тоска. Слушаю группу ‘Ленинград’.
Тэги: ВАЛЬС АНДРОИДОВ
Пытался сбежать с репетиции — в вестибюле наткнулся на Мамель собственной персоной. Оказывается, Димиха попросила ее научить нас танцевать. Ни фига себе! Пришлось возвращаться и тащиться в актовый зал. Мамель всю дорогу шипела и плевалась ядом мне в спину, мол, она оторвала время от курсов, а ее собственный сын срывает репетицию.
В зале полный аншлаг. Мамель согнала всех, наверняка не без помощи Димихи. Даже Скобцева здесь, жует жвачку и косится в окно, будет в паре с Воркуновым. Люсьена пляшет с Тошей. Всех нормальных девчонок разобрали, мне досталась Лозовая. Мамель сказала, что мы так и останемся парами до самого выпускного. Одно утешение: Лозовая имеет некоторое представление о вальсе, и мне не приходится таскать ее весь танец под мышкой. Меня-то самого Мамель еще в классе седьмом вымуштровала, могу даже танго сплясать.
Мы с Лозовой, как два манекена: музыка заканчивается — руки врозь, два шага назад, раз-два. Потом стыкуемся снова, на раз-два-три. Отличная из нас выйдет пара на выпускном! У Лозовой равнодушное, отстраненное выражение лица, хотя по мне, она радоваться должна, что не с Борисченко пляшет — у того не танец, а целая клоунада.
Традиционно с Дэдом поехали на кладбище. На холмах ветер еще сильнее и холоднее. На могиле чисто, Дэд платит работникам кладбища, чтобы те за ней ухаживали. Камень гладкий, чуть скошенный наверху, надпись аскетичная: ‘Ирина Станиславовна Мартыновская’, ни фотографии, ни гравировки, одни даты. Мы постояли в молчании. Дэд положил на могилу букет хризантем, убрал несколько сухих веточек. Я надел капюшон и застегнулся до самого кадыка. Стоял, не вынимая рук из карманов. Я просто езжу сюда с Дэдом каждый год, терплю и жду, когда мы вернемся домой.
Тэги: ХОЧУ В СТУДЕНТЫ
Репетиторша по английскому живет совсем близко от моего дома. Но я все равно опоздал — в кабинете у нее уже сидела ученица. Хотел сказать: Лозовая, ты меня че, преследуешь? Но она на меня так посмотрела, что я промолчал. Увы, детка, придется нам терпеть друг друга.
Пробный урок начался с теста. Девять заданий — девять кругов ада. Когда закончили, я был мокрый, как мышь, а Лозовая сгрызла полручки. Пролистав тесты, Ольга Петровна с доброжелательным и отстраненным видом покачала головой:
— Итак, варианта два: или ищете другого репетитора с индивидуальной схемой, ибо для вас двоих по отдельности у меня мест нет, или занимаетесь вместе, но пашете, как волы. Есть еще третий вариант — вы бросаете это неблагодарное дело, а на нет, как говорится, суда нет.
— Нет, не все. Но многое. Если бы у вас в голове был юэсби порт, я бы вам флэшки со знаниями воткнула, и все дела, а так придется по старинке — зубрежкой и тренировками.
— Если останемся, надежда есть?
А она глазками за очками поморгала и сказала, душевно так:
— Я — ваша надежда. Ибо это моя работа. Но мне нужно абсолютное ваше содействие.
Мы с Лозовой спустились в лифте, вышли на улицу, подышали. Спрашиваю:
— Остаюсь, у меня выхода другого нет, за такую цену я уже ничего не найду. Ездить, правда, далеко, но два раза в неделю — это же не каждый день.
— Ладно, — говорю, — у меня тем более ноль вариантов. Гудбай.
Показал ей, где остановка тридцатой маршрутки и пошкандыбал домой. Дома рассказал Дэду. Тот пожал плечами, типа, твои проблемы, раньше надо было начинать готовиться. Ну, как всегда, я виноват, хоть какая-то стабильность.
Опять спал плохо. Клаксон, зараза, влез мне на спину, грелся.
Часа в три ночи услышал какие-то шепотки, подскочил, напугал Мамель, которая в ванной стояла бледно-зеленая, с зубной щеткой в руке. Вся задергалась, типа, чего не спишь? Промолчал, пошел к себе. Потом прислушивался до самого утра. Только не это опять!
Контрольный срез по физике. После седьмого урока — пляски. Пощадите!
Тэги: ХОЧУ В СТУДЕНТЫ
Первый полноценный урок по англишу. Пока все понятно. Тест доделал раньше Лозовой. С аудированием у меня норм, много песен слушаю.
Лозовая сегодня успела съездить домой и переодеться. Вся такая в джинсиках, висячка с фэйсом Джона Леннона, цепочка, браслетики — хоть какая-то индивидуальность. Предложил подсказать ответы, когда репетиторша вышла из комнаты — не захотела. Сама, мол. Ну, сама, так сама.
Люсьена прислала семь сообщений, пока телефон стоял без звука.
> дэн, надо поговорить. о нас. о том, что между нами было. я так больше не могу.
Что, опять?! Ответил:
> я на допе, не сейчас.
Люсьены второй день нет в школе. Какое облегчение! Машка на меня осуждающе косится.
Мамель еще на той неделе говорила, что из-за каких-то своих дел на курсах перенесет репетицию. Я забыл, конечно, и ушел. Она дома вызверилась на меня от души, мол, опозорю я ее на новогоднем балу.
У Ольги Петровны говорю:
— Cорри , Лозовая, оставил тебя сегодня без пары.
— Ничего, Екатерина Сергеевна меня с Чижовым поставила.
Долбили с Лозовой грамматику. У Ани с ней все-таки лучше, чем у меня. Говорит, сама по сайтам занималась.
Ольга Петровна, пока распечатывала нам задания, поставила на английском отрывок из ‘Гарри Поттера’ с субтитрами. Слов много незнакомых. В некоторых местах я просто догадывался, потому как в детстве поттериану очень уважал.
Вышли с Лозовой с урока, говорю:
— Детский сад этот Гарри Поттер.
А она так серьезно:
— Это не просто сказка. Может, сначала, в первых книгах и сериях, это и было сказкой. Но потом стало жестокой правдой. Помнишь, — спрашивает, — как в последней серии, когда уже все плохо, Гарри и Гермиона танцуют в палатке под радио?
— Ну, — говорю, — помню.
— А помнишь, что это за песня?
Ну откуда мне знать!
— Ник Кейв, — говорит, — ‘О, чилдрен ‘. Ведь не случайно последняя битва происходит в школе, и сражаются на ней подростки, практически дети. Это, — говорит, — символично очень. Дети идут на смерть, потому что зло всегда первым делом метит в них.
— Ну, — говорю, — окей, ладно.
Разошлись по домам. Дома я скачал эту самую ‘О, чилдрен’. Послушал один раз. А потом еще раз пятнадцать. Стоял в ванной, смотрел на себя в зеркало. Да, правда все это. Мы маленькие, потерянные, недолюбленные, с дырками в наших крохотных сердцах. Что вы с нами сделали, взрослые? Что ты со мной сделала, мама?
Тэги: БАГИ ИГРЫ ПОД НАЗВАНИЕМ ‘ЖИЗНЬ’; МОЯ СЕМЬЯ И ДРУГИЕ ЖИВОТНЫЕ
Я, конечно же, как всегда заболел перед самыми каникулами. Ночью резко отекло горло, так что вздохнуть было тяжело. Не спал, смотрел в окно и думал: н-д-д-а, чудишь ты, Мартыновский. Это я не о простуде, конечно. Утром пришла Мамель, потрогала губами мой лоб, растворила в воде какие-то, по ее словам, чудодейственные капли. Действительно, легче стало. Мамель притащила мне сонного и недовольного Клаксона. Тот залез мне на живот, долго топтался — лечил, потом улегся рядом, гудел под боком.
Мне было семь лет, когда я вот так же заболел, летом, перед самой школой. Только тогда было намного хуже. Врачиха участковая лишь головой качала, хотела меня в больницу отправить. Родоки не дали, сразу позвонили тете Вике: тогда в детском отделении дети по двое на койках лежали, из-за эпидемии. Мамель сбивала температуру на час-два, потом я опять начинал гореть и метаться. Тетя Вика делала мне уколы, Дэд меня в уксусное полотенце заматывал и сам, по пояс голый, держал в ванной над паром. С тех пор запах уксуса ненавижу. Я долго выздоравливал, целых полгода. В школу пошел только через год, в восемь.
Когда мне стало полегче, Мамель принесла откуда-то Клаксона. Он был маленький, рыжий, пушистый, с плоской мордочкой, смешной. Дэд от облегчения, что я выздоравливать начал, даже не орал почти, сказал, раз породистый и на лоток ходит, то можно оставить.
Я иногда прошу Мамель рассказать про меня и Клаксона, потому как смутно все помню. Она говорит, я был так очарован, что целый день только сидел в постели и смотрел, как Клаксон ест, спит и играет. Я глотал лекарства, ел, пил и смотрел на Клаксона. Мамель даже тревожно стало, не повредился ли я головой, пока болел. Но я выздоровел и стал прежним мелким засранцем. Клаксон кусал меня за пальцы и бил лапой по голове. Наигравшись, он вытягивался стрункой рядом с моей подушкой и засыпал. Я тогда тоже засыпал, но во сне все время протягивал руку и щупал, там ли он.
Клаксон почти год прожил без имени. Потом мы поняли, что он — Клаксон. Мамель рассказывала, что во время одного из Клаксоновых соло у пустой миски Дэд, зажав уши, орал:
— Катя, Катюша! Деня! Ну покормите кто-нибудь эту тварь! Это какой-то клаксон, как на старых машинах, нажимаешь, едрит вашу, и оно вопит, вопит.
Клаксон издает свой фирменный мяв в трех случаях: если у него нечего жрать, если в лотке — неубранная вовремя кака или если дверь, в которую он как раз собирается войти, закрыта. Личной жизни мы его лишили. Увы. Иначе к трем вышеупомянутым случаям добавился бы еще один, очень плохо контролируемый.
Тэги: НАШ КЛАСС; АТАКА КЛОНОВ
С утра смог отвоевать только два часа компьютерного времени. Лежу с лэптопом на пузе, пишу блог. На кухне Мамель разговаривает с Клаксоном, который сидит возле раковины и требует, чтобы в процессе готовки ему показывали содержимое всех тарелок и кастрюль:
— Клаксоша, я все понимаю, но ты же не ешь сырую картошку. Ты и жареную не ешь. Ну ладно, вот, посмотри. Доволен?
Часом раньше звонила Люськина маман. Они с Мамель дружат. Мамель отчиталась, как мне плохо, как я мало ем и много потею. Потом долго поддакивала в трубку, выслушивая подробные рекомендации по моему лечению:
— Да, Тосечка, конечно, дорогая. разумеется. обязательно.
Люськино восемнадцатилетие будут отмечать в ресторане на набережной. Валерий Семенович, Люськин папель, не поскупился. Мы с Мамель и Дэдом официально приглашены.
Тэги: ВАЛЬС АНДРОИДОВ
По справке выписка у меня десятого. Но я заявился на репетицию, свежий, как огурчик. Мамель, увидев меня, вытаращила глаза. Пока она подключала лэптоп, все болтали и шарились в телефонах.
— Привет, я что-то пропустил?
— Тебя во вторник на английском не было. Тебе задание дать?
— Давай, — сказал я.
Люсьена оторвала попу от подоконника, демонстративно прошла через зал и хлопнула дверью. Мамель обернулась на звук, посмотрела, включила фонограмму. А сама сегодня не ходила по залу, сидела на лавке, отбивала ритм ногой.
Дэд опять в отъезде. Клаксон, предатель, спит у Мамель на его половине.
Тэги: ЖЕСТЬ КРУТАЯ, КРУТЬ ЖЕСТОКАЯ
Лозовая на допе рассказала, что Скобцева с Левой попали на скутере в аварию. Лева ушиб ногу, а Славка сломала руку, лежит в больнице и эсэмэски пишет со старой нокии, потому что тетка у нее айфон отобрала в наказание.
После урока послал Скобцевой смс: как дела, мол? В ответ — 160 знаков одних матов. Пишу: ‘ну понятно, будь здорова’. ‘Фак ю , Дэн’, отвечает. Вот и поговорили.
У Борисченко родоки уехали, приглашает к себе на вписку. Я сначала согласился, но после седьмого урока ноги сами повернули домой. Старый я стал для такого дела. Да и забыться вряд ли получится, я уже проверял.
Тэги: НАШ КЛАСС; ТОНКОЕ ИСКУССТВО ТРОЛЛИНГА
Я у Лозовой теперь в друзьях в ‘контакте’. А что? Нужно же иногда ссыль полезную сбросить по английскому. Кто там еще? Чиж (кто б сомневался), Скобцева, Гогава, Литвиненко. Из наших больше никого. Зато толпа незнакомого народа. Какие-то узкоглазые личности. А, понятно, дети севера. Куча книг. Милоты мало, все какое-то о смысле жизни. Видео. О половине фильмов просто первый раз слышу. Фотки. Все старые, за прошлые годы. Незнакомые лица. Снег. Цветущая тундра, улыбки. Фото класса. 10 ‘А’: флажки, шарики, теплые унты. Лозовой почти нигде нет в кадре.
А, вот, нашел! Группа подростков, Аня слева, ничего так выглядит: волосы гораздо длиннее, чем сейчас, синяя блестящая блузка, узкие черные джинсы, мягкие туфли без каблука, браслетик на щиколотке. На лице у нее широкая улыбка. Я, конечно, не фейсконтроль, но у нас в классе она так никогда не улыбается, да и на английском тоже. Не то, чтобы она выглядела по жизни затравленной, но и на счастливого человека не похожа. На фото у всех позирующих на шее и в руках фотоаппараты. Фотоклуб какой-то, что ли? У женщины в центре черным квадратом замазано лицо. Интрига.
Прочитал несколько книг со страницы Лозовой. Хотел понять, чем она дышит. Кажется, понял. Идея у нее там одна: когда зло хочет победить добро, оно начинает с детей. Руками взрослых. Ч.т.д.
Пока были на английском, начался ливень. Хлестало со всех сторон. Весь двор был залит водой, в буквальном смысле по колено.
Лозовая натянула капюшон на нос, бросила ‘пока’, выскочила и бегом к остановке. Штанины джинсов у нее тут же намокли ниже куртки. Мне даже смотреть на нее было холодно — блин, девочка с севера. Я раскрыл зонт и побежал за ней.
Она, дрожа, сказала:
— Денис, иди домой, ты же только после простуды, от зонта все равно никакого толку.
И верно. Остановка открытая, ни стен, ни деревьев. Ветер. Мы через минуту были мокрые и задубевшие. Подошла маршрутка, открылась дверь, внутри битком, наружу плотным рядом торчат зады — даже худоба, типа Лозовой, не протиснется. Она говорит:
— Следующая через пятнадцать минут.
— Не факт, что влезешь, час пик, все с работы.
Потащил ее за собой назад, к дому репетиторши. Зашли в подъезд, чуть согрелись. Аня говорит:
— Денег только на маршрутку — заплатила Ольге Петровне за пять уроков вперед, придется вернуться и занять у нее на такси, неловко так.
-У меня тоже денег нет, — говорю.
И позвонил Мамель. Аня запротестовала, мол, неудобно человека отрывать. Мамель подъехала прямо во двор. Мы, сырые и озябшие, запрыгнули в теплый салон. Мамель сказала с упреком:
-Зачем стояли под дождем? Сразу бы позвонили. Промокли ведь! Анечка, рада тебя видеть. Тебе куда?
Лозовая, оказывается, живет в Декабрьском, возле Парка Дружбы. Ну да, туда только тридцатая маршрутка и ходит.
Пока ехали, Мамель расспрашивала Аню о планах на будущее и о всякой ерунде. Я молчал, смотрел, как вода течет по окну сплошным потоком. Лозовая вышла возле супермаркета и исчезла за пеленой дождя. Мамель все-таки всучила ей мой зонт.
Когда отъехали, Мамель сказала:
— Какая славная девочка! Хорошо, что ты с ней на английский ходишь, может, подтянешься, оболтус. И что танцуешь с ней — хорошо. Смотритесь прекрасно.
Тэги: НЕОЖИДАННО; БАГИ ИГРЫ ПОД НАЗВАНИЕМ ‘ЖИЗНЬ’
После репетиции увидел Аню с Чижом возле раздевалки. Она мне помахала, отдала зонт. Поговорили немного о новом задании по английскому. Чиж рядом стоит, уши развесил. Потом говорит:
— Дэн, мы с Аней идем к Скобцевой в больницу, пойдешь с нами?
Я аж рот раскрыл. Когда это мы с тобой, Чижов, общаться начали? Два года назад я бы тебя и не услышал: че-че, амеба? Потом думаю: что-то я совсем. Я ж не Люсьена с Машкой и не Мертвых с Воркуновым. Я в душе почти пролетарий.
— Мы только зайдем в гипер, печенье купим, яблок там, апельсинов.
А сам думаю: если наши меня в одной компании с Чижом увидят — засмеют. Скобцева-то другое дело. Она для многих своя в доску, так что даже Люсьене стремно ее опускать, можно и в лобик схлопотать.
Тут надо пояснить, почему такой расклад. До Димихи в начальной школе у нас была Татама, Татьяна Марковна, близкая подружка тогдашней директрисы. Когда мы в школу шли, она все про наших родоков разузнала и сформировала класс по принципу ‘все круче, и круче, и круче’. Потому у нас были дети бизнесменов, местных разных шишек, а в параллельном — один плебс. В девятом ‘бэшники’, естественно, почти всем составом ушли в колледжи и училища. Кто остался, так и держатся вместе, наши от них носы воротят. А ‘бэшники’, кстати, хорошо дружили, пока их не расформировали: в походы ходили, все днюхи вместе отмечали. Гогава, Чижов, Беликеев и Скобцева — из ‘Б’-класса, вместе в столовке сидят, на физре всегда в одной команде. Все в теме, один Чиж — потерянный мальчик Питер Пэн, все лезет в чужие окна. То ли не въезжает, то ли ему реально на статусы плевать.
Одевается Чиж, как хиппарь. Димиха после лета с боем заставила его сбрить бородку, а волосы он так и подстриг, ходит с куцым хвостиком. Учится средне. У него в семье то ли пятеро детей, то ли шестеро. Летом всегда работает, то курьером, то флаеры раздает. Скобцева с ним в одной музыкальной тусовке, он у них иногда на барабанах стучит. Славка говорит, что у Чижа дома — настоящий сквот, полная круть, приходи, живи. Она сама (когда ее мать жива была еще и алкашню в дом приводила), часто к ним сбегала. Говорит, тарелку супа и матрас всегда имела. Дом Чижовых в Констанцево давно под снос предназначен, они там даже коммуналку не платят, а квартиру все не дают. Чиж всегда говорит ровным голосом и смотрит тебе в лицо своими прозрачными водянистыми глазами. У меня от этих его глаз — мурашки.
Скобцева, увидев нас, на радостях аж прослезилась. Говорит, скукотень полная, но голова уже не кружится. Рука у нее в гипсе, на лице поджившие царапки. Рассказала, как они с Левой в поворот не вписались, хорошо, ее на травку выкинуло, а не на бордюр. Вставать ей можно, но на процедуры ее возят в коляске. В палате она пока одна, обе соседки на днях выписались. Мы выгрузили свою передачку на тумбочку. В палату пришла медсестра, посадила Славку в коляску и повезла куда-то по коридору. Та заорала:
— Ребята, вы пока не уходите, я быстро!
Подошел, прихрамывая, Лева, поздоровался, достал из пакета бутылку колы и пачку сигарет, заныкал все в тумбочку. Они с Чижом пошли курнуть, Лозовая осталась в палате, села на свободную койку. Я сначала пошел за пацанами, постоял на лестнице, вернулся. Не сразу вспомнил, какая палата. Вошел, остановился. Подумал: может, выйти? Но не вышел. Смотрел. Аня спала на койке, застеленной колючим казенным одеялом, положив сумку под голову. Она сняла ботинки и поджала ноги, ее серая школьная юбка закрутилась вокруг коленок. Наверное, решила полежать, а тут ее сморило. Я подошел и присел рядом на корточки. Думаю: что ж ты за своим полярным кругом не осталась? Все было бы, как раньше. А теперь не будет.
И я ее поцеловал. Я просто прикоснулся своими губами к ее губам. Быть может, задержал их немного дольше, чем собирался. Веселая второкурсница Галя, что летом охотно просвещала меня на пляже в вопросах френч кисса , и гламурная девочка Люсьена, с щипучей помадой для увеличения губ, наверняка позабавились бы, увидев меня в этот момент: Дэн Мартыновский, циник и хам, на коленях, с глупым выражением лица.
Чем думал, не знаю? Что сделал бы, если бы она открыла глаза? Наплел бы какую-нибудь чушь? Типа, шутка: в пахнущей лекарствами палате спит заколдованная принцесса, а один долговязый принц решил ее пробудить и расколдовать заодно. Она бы подумала, что я совсем ку-ку. А может, не стал бы оправдываться. И она бы поняла все. Может, так было бы проще.
Она чуть улыбнулась, вздохнула во сне. Тогда я встал и отошел к двери. Вовремя. Вернулись Чиж и Лева. Чиж подошел, всмотрелся Ане в лицо. Я весь напрягся. Думаю: если он сейчас вякнет какую-нибудь пошлость, я его убью. Но он просто наклонился и потряс Аню за плечо. Она проснулась, вскинулась, удивленно на нас посмотрела. Потом спросила, который час. Мы все подскочили, когда узнали, сколько уже натикало. Пришлось уходить, не дождавшись Скобцевой. Аня оставила ей записку. Темнело. Мы проводили Аню до маршрутки. Я видел, как она садится, достает телефон и втыкает наушники в уши. Быстро попрощался с Чижом и ушел.
Вот так. Мои, так сказать, признательные показания.
Тэги: УЛЫБАЕМСЯ И МАШЕМ
Я стал асом в ниндзюцу . Живу одним периферийным зрением. Каждую секунду вижу Аню, на уроках и между. На переменах стою где-нибудь поблизости. Хорошо, что я — из ‘элиты’. Где стану, туда обязательно кто-то из нашего тусняка подопрется. Я теперь, как дельфин с независимо работающими полушариями. Только они одним спят, а другим бодрствуют. А я одним официально треплюсь с пацанами, а другим слежу за Лозовой.
Она обычно пристыковывается к подоконнику, достает конспекты и распечатки по английскому, втыкает наушники и зубрит. Бывает, они тусуются с Чижом, тогда Чиж забирает у нее тетрадь и начинает гонять ее по выученному. Иногда Аня отвечает уверенно, иногда морщится, трет виски и виновато пожимает плечами. Чиж, придурок, хлопает ее тетрадью по лбу, легонько, правда. Немного хочется подойти и зазвездить ему не по-детски.
Кое-какие свои эмоции я, видимо, до конца не контролирую. Люсьена на химии наклоняется и шепчет, типа, слухи ходят, что Чижов с Лозовой встречаются. И внимательно наблюдает за выражением моего лица.
— А? Ну да, прикол, — говорю.
Люсьена перекрасилась в шатенку. Барби в ассортименте.
Иногда хочется подойти к Лозовой, сунуть ей в руки одну из своих мобил с интернетом взамен ее древнего кнопочника, и сказать:
— На, Лозовая, постись. Должен же я знать, чем ты живешь теперь, что любишь, что слушаешь.
Тэги: БАГИ ИГРЫ ПОД НАЗВАНИЕМ ‘ЖИЗНЬ’
Мамель заехала за мной после английского. По пути подвезли Аню до супермаркета. Она вышла, мы дальше поехали. И тут на меня вдруг нашло.
— Деня, тебе что, плохо?
Я мотаю головой, стиснув зубы. Мамель остановилась. Я говорю:
— Я не поеду к Люське, и не проси, и не спрашивай, почему.
Она все-таки спросила:
-Мам, — говорю, — пожалуйста.
Она всмотрелась в мое лицо. Что-то там, видно, было такое, что она посидела, помолчала, взяла мобилу из сумочки и вышла. Я приоткрыл окно. Мамель, в своей короткой меховой курточке, в синем вечернем платье до колен, стуча шпильками, прижав к уху телефон, ходила туда-сюда по мостовой. Ветер растрепал ее салонную укладку.
— Тосечка, дорогая, такая неприятность у нас. Мы не приедем. Извини, дорогая, сейчас не могу говорить. Да, конечно, понимаю. Прости, Тосечка, золотая, это я виновата. Пожалуйста, извинись перед Люсенькой. Нет, нет, он не сможет на такси. Потом, позже. Хорошо, Тосечка?
Мамель с каменным лицом села в машину, передернула плечами. Потом завелась, доехала до кольца, развернулась. Я вздрогнул, когда она заговорила:
-Я целый день вчера бегала по магазинам, искала для Люси подарок. И не какую-нибудь ерунду, а то, что не зазорно подарить девочке из обеспеченной семьи на восемнадцатилетие, — она кивнула на заднее сидение, где лежала коробочка, вся в ленточках и бусинках. — У нас с отцом сейчас с финансами не фонтан. У меня весь доход от курсов за прошлый месяц только-только аренду покрыл. Или я закрываться буду или как. У отца с партнерами еще. проблемы.
Я не выдержал, съязвил:
— Что, Виталик опять из кассы деньги потянул?
(У Дэда бизнес — грузоперевозки. Компаньон его, Виталик, друг детства, по жизни в финансовой дыре, ибо жить по средствам не умеет. В кредитах, как пес в репьях. То яхты арендует, то тачки дорогущие меняет раз в год. Когда коллекторы Виталика за пятки кусать начинают, он новый кредит берет. Так и живет).
— Тебя это не касается.
А по ее реакции вижу — угадал.
— Что я теперь Люсиной маме скажу? — спрашивает Мамель. — Что я, взрослая женщина, должна соврать своей подруге, чтобы объясниться? Меня тоже пригласили, между прочим.
— Ну и пошла бы, — говорю.
— Ты что, совсем дурак?
— Мам, — говорю, — ну что ты раздуваешь? Я же знаю, что тебе там так же противно появляться, как и мне. И Люськина мама тебе совсем не подруга. Ты же сама тете Вике говорила, что она про тебя гадости рассказывает.
— Ну, Деня! — восклицает Мамель. — Ты еще и под дверью подслушиваешь?
— Не за чем, — говорю. — Ты же знаешь, с нашим Клаксоном сильно не позапираешься. И вообще, я эту вашу женскую дружбу не понимаю. Мму, мму, чмоки, чмоки, Катенька, дорогая. А я потом слышу, как Люська на перемене Серегиной рассказывает, что у Мартыновского мать в молодости нагулялась, а теперь по врачам бегает, лечится. Откуда она еще может знать, как не от своей мамы Тосечки?
Мамель врезала по тормозам, меня аж дернуло. Она остановилась, мотор заглушила. Я думал, она мне по морде даст. Испугался. Нет, не того, что она меня ударит, пусть. Просто понял, ЧТО ляпнул.
— Мам, — говорю, — прости идиота, вырвалось.
Она меня спрашивает:
— Это правда или ты придумал?
— Правда, — говорю, — просто я девок не бью, иначе ты бы давно знала.
Отстегнул ремень и два раза чувствительно приложился лбом о переднюю панель.
— Прости, — говорю, — прости!
— Деня, — говорит Мамель, — не паясничай.
А у самой губы белые. Посидела с минуту, глядя в окно. Поворачивается, берет с заднего сидения коробку с подарком, протягивает мне.
— На, — говорит, — пользуйся, раз так. Последняя модель, между прочим.
Я тут же упаковку разорвал, а там крутая читалка на электронных чернилах с подсветкой и вай-фаем.
— Ты че? — говорю. — Ты это что-то попутала. Люсьена за всю жизнь только две книжки прочитала: ‘Курочку Рябу’ и ’50 оттенков серого’, причем первая книга намного более экзистенциальная, чем вторая, так что налицо явный регресс.
— Знаю, — отвечает Мамель сквозь зубы, — это ты думаешь, что я ничего не вижу. Просто у меня принцип: молчи, глуха, меньше греха.
— Хороший принцип, — говорю.
Она не выдерживает, улыбается. Потом трогается с места.
— Эх ты, — говорит, — Курочка Ряба. Откуда что берется?
Мы заехали в Макдональдс, съели по бургеру, запили колой. В Макдаке хорошо. Молодежь тусуется, вкусно пахнет мясными ароматизаторами и канцерогенным маслом.
Мамель сидела за столиком в своей дорогой шкурке и вечернем платье, прихлебывала капучино.
— И все-таки, Деня, — спросила, — что с тобой? Расскажешь?
— Мам, ты же сама уже все поняла, так? Ты ж глуха, но не слепа.
— Ох, Дэн, трудное время переживаешь. Ну, ничего, дальше — легче.
Твои б слова, да в высшие инстанции.
Дэд дома, спит. Лицо серое, как у покойника. Мы ему привезли бургеры и наггетсы. Проснется — вот обрадуется!
Тэги: БАГИ ИГРЫ ПОД НАЗВАНИЕМ ‘ЖИЗНЬ’
Люськи в школе не было. Все гудели, какую крутую днюху Кисличенко забабахали. Машка айпэд с фотками притащила. Я не подошел смотреть. Ко мне приставали, я отмалчивался. Все как-то завертелось, контрольная по химии, гудеж этот, я даже не сразу сообразил, что Ани нет в школе. Зря Мамель волновалась, что придется перед Люськиной маман оправдываться. Причина нашлась, очень даже уважительная. Я как раз поднимался на пятый урок, когда Дэд прислал сообщение, и через две ступеньки побежал вниз. Встретил у входа Димиху, в двух словах описал ситуацию. Она сказала:
— Конечно, Денис, иди.
И с жалостью смотрела мне вслед. Все-таки тетка она добрая.
Не помню, как добирался до больницы. С горечью думал: блин, ну взрослые люди же, пора бы успокоиться. У палаты — Дэд. Перехватил меня, кивнул, забрал рюкзак. Я ничего ему не стал говорить. Прошлый раз еще все высказал. Дэд тогда вызверился на меня, потому что я страшно возмущался из-за того, что Мамель так часто в больницу кладут. Он сказал, я привык, что мама всегда рядом, и неудобства, вызванные ее болезнью, меня напрягают, вот я и злюсь. Я рассвирепел и сказал:
— Я готов у мамы на коврике у кровати спать, сам буду ей еду готовить, только не надо больше таких экспериментов.
Дэд тогда, кажется, даже смутился.
Зашел. У Мамель отдельная палата. Приборы пикают. Страшно. Теперь понимаю, что значит ‘ни кровинки в лице’. Взял Мамель за руку, она открыла глаза.
— Как ты? — спрашиваю.
— Нормально, — отвечает. — Полежу немного, скоро выпишут. Ну ты же знаешь. А как ты, Деня? Испугался?
— Мам, — говорю, — скажи мне, пожалуйста, что это не из-за нашего вчерашнего в машине разговора!
— Ну что ты, дурачок, — говорит. — Что я, не знаю, на какие сплетни кто горазд? Тоже мне, открытие.
Вздыхаю с облегчением. Как камень с души.
Морщится. Ну, понятно. Я помолчал, потом все-таки спросил:
— Мам, а может, ну его? Я, конечно, понимаю, что сейчас и в пятьдесят рожают, и ты у меня еще молодая. Но сколько можно уже? Здоровье в супермаркете не купишь.
Она меня спрашивает:
— Деня, ты когда-либо хотел чего-нибудь так, чтоб ни о чем другом думать не мог, чтоб видел это с закрытыми глазами, чтоб до дрожи?
-Так вот, умножь на сто и пойми: вот это самое — суть моей жизни уже много лет. И оно сильнее меня. Материнский инстинкт — страшная штука, его просто так не отключишь. Мне тридцать девять. Буду стараться до последнего. Если Господь Бог посчитает, что одной моей жизни недостаточно, чтобы расплатиться по долгам и получить желаемое, тогда смирюсь и стану спокойно стареть. Но сначала буду бороться, пока силы есть. Пойми меня, — говорит, — без обид. Я хочу подержать на руках собственного ребенка, плоть от плоти, менять ему подгузники, учить его говорить — делать все то, что прошло мимо меня, и, конечно же, любить его, как тебя и папу. Разве я этого не заслужила? Ты не обижаешься?
-Да ну тебя, — фыркаю. — Я что, маленький?
— Ты и маленький был — все понимал и все знал, я просто диву давалась. Мы ведь никогда с тобой прошлое-то толком не обсуждали. А может, зря?
Я честно признался:
— Не знаю, тем более, сейчас уже не хочется ничего ворошить. Я своей жизнью доволен. У других вон то отца нет, то матери. У меня полный комплект. И не могу сказать, что я там чего-то недополучил, всего хватило: и любви, и звездулей.
Мамель заплакала от чувств. Тут как раз Дэд вошел. Когда разобрался, что никто никого не обижает, начал ее обнимать. Я смылся в середине трогательной семейной сцены. Мамель вдогонку, сморкаясь, успела крикнуть, чтобы я Клаксона покормил куриным филе, и чтобы передал другим ‘детям’, что репетиции скоро возобновятся.
Дома понял, что джинн из бутылки все-таки вылез. Заснул только под утро.
Тэги: СКЕЛЕТЫ В ШКАФАХ; НЕРЕАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Несмотря на все достоинства платной палаты, Мамель кормят из того же больничного котла, что и остальных. Еда съедобная, но, скажем так, специфическая. Поэтому мы с Дэдом готовим для мамы по очереди.
Пока Мамель подкреплялась, я, словно невзначай, спросил:
— Мам, а как вы с Дэдом познакомились? Ты вот мне когда-то очень давно рассказывала, я забыл уже.
Мамель бросила на меня короткий внимательный взгляд. Чуйка у нее, дай бог каждому, считывает прямо из головы. Должно быть, сразу догадалась, что вчерашние откровения для меня мимо не прошли. Но начала вполне охотно рассказывать, по привычке обходя неловкую тему:
— В детском центре. Я тогда преподавала в младшей группе, а папа тебя водил на массаж. Я удивлялась: семенишь за ним, такой маленький, спокойный, а глаза, как у взрослого. Как-то раз папе нужно было срочно уйти, а массажистка запаздывала. Я говорю: оставьте его у меня, я его сама к ней отведу, предупрежу, что вы позже подойдете. Я привела тебя в зал и посадила на стульчик. Ты сидел и смотрел, как девочки танцуют. Тебе очень нравилось.
— Мне и сейчас очень нравится смотреть, как девочки танцуют.
— Я, — говорит, — посмотрю, как ТЫ будешь на новогоднем балу танцевать с классом. Я тут кое-что придумала, будете у меня, как конфетки. Вот выпишусь. Как там Анечка?
— Ешь, давай. Полчаса сосиской в воздухе машешь. Анечка твоя сачкует.
— Ой, это ж она болеет, наверное, надо ей позвонить, позвони ей, Деник.
— Ладно, — говорю, — разберемся. Ну что там дальше было с вашим знакомством?
-А, — говорит, — все было очень мило. Начали здороваться, потом за погоду, потом пару раз попили кофе у нас в кафешке. Я, конечно, не знала . всех обстоятельств, осторожничала, хотя твой папа мне сразу понравился. Короче, слово за слово, он пригласил меня в театр на премьеру. Я пришла к вам домой, а там — ты. Пока мы ждали тетю Вику, ты мне показывал свои игрушки.
-Это мы уже на Уральской жили? — спрашиваю.
— Ага, — отвечает. — А тетя Вика, крестная твоя, ездила аж с Водосборки, чтобы за тобой присматривать. Ты у меня на руках и заснул. Нам выходить, а я боюсь пошевелиться — ты так сладко спишь, во сне улыбаешься. Так и не пошли в театр. Кофе пили и разговаривали весь вечер.
У Мамель опять глаза на мокром месте. Обнимаю ее, прощаюсь. У меня и вправду уроков куча. Буду, наверное, сидеть до ночи.
Прихожу домой и понимаю, что не в состоянии ничего делать. Лег, гляжу на стенку. Клаксон пришел, настойчиво потребовал внимания и повел показывать свой туалет, там у него был припасен ‘подарочек’. Тьфу, захочу культурно помереть в тишине и одиночестве, и то не получится.
Побродил по комнатам. На кухне уютнее, весь мамин бытовой хай-тек из полумрака таращится на меня своими голубыми панелями. Я решил, что иногда, когда накатит, буду писать по эпизоду из того, что помню с детства. А то нафиг я долблюсь с этим блогом? Что буду вспоминать, его перечитывая, лет через десять? Как я с пацанами пиво хлебал?
Тэги: СКЕЛЕТЫ В ШКАФАХ
Аня в школу не ходит. Ольга Петровна прислала по вотсапу сообщение, что английского не будет, у нее сын заболел. Я еле высидел на уроках, кидался на всех. Люсьена полезла с какими-то сочувственными комментариями, я ее чуть не грызанул. Обиделась. Ушел с четвертого, хотя сегодня у Дэда выходной, он целый день будет у Мамель в больнице, и покормит ее, и развлечет.
Ел долго, тянул время. Скобцева, видимо, воссоединилась со своим айфоном, прислала мне ссылку на трейлер очередных ‘Звездных войн’. Лайкнул. Нашел на компе папку, в которой хранится то, что накопилась у меня за три года активного тинэйджерского бунтарства. Я, конечно, и сейчас не ангел. Но тогда меня конкретно заносило: Мамель я грубил, с Дэдом, вообще, воевал с применением тяжелой боевой техники. Эта папка была для меня и убежищем, и заготовленной на всякий случай страшной мстей всем тем, кто плохо со мной обращался. Сколько я в нее уже не заглядывал?
Итак, эпизод первый.
Черно-белые снимки, коричная сепия — сканы старого журнала ‘Экспозиция’, 1996 год. Нашел на сайте винтажного фото. Чуть не скопытился от переживания, когда впервые увидел. Молодая талантливая фотохудожница Ирина Мартыновская-Желтко. Два автопортрета. Первое фото — вид сверху, черты искажены: лоб кажется большим, подбородок узким, черные волосы, черные глаза, лицо выступает из серого студийного полумрака. ‘Я — здесь’ называется. На втором все те же густые ресницы, белая кожа, лицо в профиль, руки в черных перчатках обвивают грубо прокрашенный деревянный шест — серое, черное, коричневое — ‘Внутри себя’.
Дальше натюрморты, пейзажи, портреты незнакомых людей: ваза с засохшими черными розами, осыпаются на белую скатерть сморщенные лепестки, корабли на реке в тумане, сельская дорога на закате, старики на крылечке. Даже сейчас, в век фотошопа и инстаграма, это смотрится хорошо. Тогда, должно быть, могло считаться если не гениальным, то выдающимся.
Перечитал все статьи. Газета ‘Аншлаг’, маленькая заметка за девяносто шестой: ‘. на Кубани пройдет выставка молодых фотохудожников. Свои работы представят. ‘ И ее имя, черным по белому.
Журнал ‘Светотень’. ‘В память об ушедших’ — интервью с Валерием Озманом, директором студии ‘Симбиоз’: ‘. для всех, кто ее помнит, она навсегда останется Ирочкой Желтко, тонко чувствующей, талантливой девочкой, слишком открытой, ранимой, родившейся не в свое время. Для нас ее уход был страшным сигналом: дети индиго покидают этот мир, непризнанные, недооцененные. Ира была несчастлива в любви, не понята в браке. Она решила уйти сама, пока старость и смерть не потребовали свое. ‘.
2013 год, журнал ‘Фото Лайф’, Канада: ‘. Известный художник Станислав Желтко представил на недавней благотворительной выставке в Ванкувере фотоработы своей дочери Ирины Желтко (1970 — 2001). Все средства от выставки пойдут. ‘.
Нигде, ни в одной чертовой статейке не указано, что у ‘молодой и талантливой, выбравшей добровольный уход из жизни’, были сын, маленький мальчик трех лет от роду, и муж, чуть не сошедший с ума от горя и чувства вины.
Я сорвался. Разбил мышь о стену. Пишу с телефона.
Тэги: УЛЫБАЕМСЯ И МАШЕМ; СКЕЛЕТЫ В ШКАФАХ; НЕРЕАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Мамель выписали из больницы. Тетя Вика поживет у нас неделю, будет ставить капельницы и уколы, она хорошая медсестра.
Пришел со школы, на пороге воткнулся в обширный бюст тети Вики. Обнимашки, целовашки.
— Здорово, оболтус! Съешь пирожок, еще теплый.
Я взял пирожок и пошел к себе. Крестная кричит вслед:
— Там к тебе Буся зашел, вы с Клаксоном его не обижайте.
Вхожу. Чихуан Буся прыгает у меня на кровати, огрызается мелкими зубками. Ловлю его под пузо и кидаю Клаксону:
— На, ешь, разрешаю.
Клаксон брезгует, запрыгивает на полку, ложиться рядом с динамиками, свесив хвост. Буся расстроенно поскуливает, он Клаксона уважает. Через какое-то время рыжик снисходит до гостя и спускается с полки поиграть. Все его участие состоит в ленивом помахивании лапой, Буся носится вокруг него, как пчела.
Все, достали. Выпроваживаю обоих в коридор. Мамель и тетя Вика пьют кофе и трескают пирожки. Клаксон подходит к двери кухни и подает два громких предупредительных сигнала, Мамель послушно открывает ему дверь, Буся врывается следом за компанию. Слышу обрывок фразы:
-. милая девочка. одни пятерки. в Питер на лингвистику .
Тетя Вика что-то одобрительно гудит в ответ. Еще вчера утром я бы взбеленился. Сегодня мне по барабану. Ну, милая. Ну, в Питер. Я сыто ухмыляюсь и падаю на кровать.
Я совсем обленился: начитываю свои мысли через программку речь-в-текст, потом копипастю в блог. Нужно записать, что случилось вчера вечером. Но сначала эпизод два. Навеяло, пока подслушивал под дверью.
Итак, эпизод второй.
Мне лет восемь. Тетя Вика кормит Мамель пирогом на кухне. Я строю в коридоре какой-то невероятный лего-замок, через матовое стекло на двери вижу расплывчатые силуэты. Мне тепло и уютно. Клаксон сидит рядом, иногда трогает лапой мою постройку, но серьезного ущерба не наносит. Наконец ему становится скучно. Он уже освоил технику открывания дверей и идет на кухню: пожрать или проинспектировать содержимое чужих тарелок. Мамель прикрывает за ним дверь, но защелка на ручке отскакивает, и сквозь щель я слышу голос тети Вики:
— . Ой, можно подумать! Ты, Катюша, не переживай, че там было заменять-то? Это же одно название, а не мать! Ну, скажи, Катя, ты бы смогла вот так ребенка своего, посчитай, бросить на произвол судьбы? Я до сих пор думаю: а если бы Витя тогда еще дольше задержался? Если бы его вызвали куда в ночь? Он ведь в тот год только-только бизнес свой начинал, сутками на работе, лишь бы Ирке, звезде этой чокнутой, угодить. Как вспомню тот вечер, ужас! Виктор весь белый, трясется. Сева замок снимает, эта дурында-то замкнулась изнутри. Мы как вошли, боже, боже! Дениска весь мокрый, холодный, ревет в кроватке. Меня сразу как обухом, я и в спальню-то не стала входить, так, заглянула только. Говорю Севе, давай скорую и милицию, а сама Дениску мыть, переодевать. А Витя-то так кричал, так кричал. Не, ну надо же! ‘Не моя жизнь!’ написала. Додумалась! ‘Это не моя жизнь!’. А чья же? Хорошо, у Вити тогда справка была, о лечении. Дело-то почти сразу закрыли. Уж сколько Желтко не разорялись, сколько не грозились — нет, говорит, у психиатра наблюдалась. Так вот.
— Аффективный психоз, — поддакивает Мамель.
— Тише, Деня в коридоре.
Я сажаю рыцаря на лошадь и твержу про себя: эффективный психоз. Я парень уже вполне взрослый и внятный. По поводу родительницы меня давно просветили. Мамель меня до шести лет возила в садик на Водосборке, поскольку в городе мест не было, и в нашей старшей группе было полно друганов, родители, бабушки и дедушки которых еще помнили, что у Дени Мартыновского раньше была другая мама. Я к этой информации относился философски, ну мало ли чего в жизни ни бывает? Вот у моего приятеля Пети Кравченко тоже папа поменялся: пьющий и гоношистый куда-то делся, зато появился другой, вполне себе ничего. Фамилия Желтко, обычно произносимая шепотом и с оглядкой, мне знакома — иногда мелькает в разговорах домашних.
Самое интересное, что я тоже кое-что помню: свет из коридора, там мама, громко, надрывно говорит вслух, я зову ее, кажется, плачу. Голос замолкает, потом крики отца. Яркий свет в ванной, тетя Вика заворачивает меня в махровое полотенце, я вырываюсь и бегу к двери в спальню. Дверь такая же, как сейчас у нас на кухне, с матовым стеклом, сквозь которое мелькают силуэты и вспышки, я толкаю дверь, она начинает приоткрываться, но тетя Вика подхватывает меня, кутает и тащит в детскую. Это самое ранее мое воспоминание. Лет в пять с большим энтузиазмом рассказываю о нем Мамель:
— Вот, говорят, маленькие ничего не помнят, а я все помню. Я, — говорю, — однажды звал тебя, звал, звал, и в штаны напустил, и обкакался, а ты долго не приходила.
Мамель убеждает меня, что это сон, но я слышу, как позже она с тревогой пересказывает мои слова Дэду.
‘Это не моя жизнь’. Если бы меня спросили, какую самую страшную фразу я слышал в жизни, ни секунды бы не сомневался.
Вчера вечером меня понесло шляться по городу в полном расстройстве чувств. Сам не заметил, как добрался до Парка Дружбы. Раньше на этом месте был поселок железнодорожников, мы с пацанами ловили головастиков в пруду напротив станции. Сейчас здесь новый микрорайон: супермаркет, детская площадка, пиццерия, кафешки. Пруд облагородили, но шкряки, наверное, до сих пор поют в дождливую погоду. У фонтанов куча народу, красиво, в магазинах уже новогодняя иллюминация и елки. В детстве я очень любил Новый Год, ждать начинал уже в октябре. Жалел всегда, что у нас никогда не бывает снега, только гололед и ветра в феврале. В этом году праздники не приближаются, а подкрадываются. Последний день ноября буквально застал меня врасплох.
Где-то в этих домах живет Аня. Здесь она, должно быть, проходит каждый день, вон там садится в одну из маршруток, выстроившихся в длинный ряд на последней остановке. Я достал мобильник. Ани нет в сети. Напротив аватарки, синей птички колибри, пустой кружок.
Включилась подсветка на фонтанах, по экрану мобильника запрыгали разноцветные блики. Я поднял глаза и увидел Аню среди людей, идущих от остановки маршрутки. Мы встретились взглядами, она слегка сбилась с шага, вильнула в толпе, пропуская детскую коляску, и подошла, немного напряженно вглядываясь мне в лицо. Я ‘подвис’, еще находясь мыслями в своем ‘виртуале’, молча смотрел, как она приближается, тупо гадая, не плод ли это моих фантазий.
-Денис? Привет. Что ты здесь делаешь? — спрашивает Аня.
До меня дошло, наконец.
— Тебя в школе не было, случилось что?
Она с легким удивлением пожимает плечами:
-Так ведь олимпиады же, я сразу на трех была.
— Блин, — хлопаю себя ладонью по лбу, — что ж я забыл?! У меня же тоже, в понедельник, по физике!
Аня немного расслабляется, но смотрит мне в лицо как-то обеспокоенно:
— А с тобой все в порядке, Денис? Выглядишь. так себе.
— Не знаю, все сложно.
Устало тру лицо руками. Я действительно утомлен. Глаза, скорее всего, красные, как у кролика — несколько ночей не спал нормально. Взбаламученные мозги оседают серой пеной.
Смотрю на Аню, наслаждаюсь ее реакцией: в глазах у нее неподдельные тревога, никакого манерничанья. Наверное, не осознает, насколько она красивая, не фейковая — настоящая, существующая в одном-единственном экземпляре. У нее светло-карие глаза с лучиками вокруг зрачка. С такими глазами трудно скрыть то, что думаешь. Нос в конопушках — южное солнце успело отметиться. На щеках румянец от холода. А вообще, она всегда краснеет, когда смущается. Мне это тоже нравится — лицо у нее такое же искреннее, как и характер. Волосы каштановые, выбиваются из-под смешной шапки с нитяными косичками и бубоном. Аня поправляет выбившиеся пряди рукой в длинной до локтя ярко-красной варежке. Через плечо у нее большая замшевая сумка с многочисленными кармашками, в них, я знаю, блокнотики, карандаши, стерки, старомодные чернильные ручки — все то, чем она щедро делится со мной на английском, когда я в очередной раз что-нибудь забываю.
-Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Я опять ‘завис’. Потом поинтересовался:
— Где тут можно посидеть, погреться? Ног уже не чувствую.
— Почему ты не идешь домой? — спросила Аня.
— Не могу сейчас, — я отвел взгляд, пусть думает, что хочет.
Аня неуверенно махнула рукой в сторону новостроек:
— Здесь есть кафе, тебе бы сейчас попить горячего.
Я кивнул, пошел к яркой неоновой вывеске. Спросил:
— Посидишь со мной, пока я не оклемаюсь?
Аня моргнула и пошла рядом. Вид у нее был немного растерянный. Понятно, что этим вечером она совсем не планировала зависать по кафешкам со всякими подмороженными (в прямом и переносном смысле) типами. Я еще раз поблагодарил судьбу за то, что она привела меня к Ольге Петровне на английский. Иначе Аня просто прошла бы мимо, кивнув или поздоровавшись. Мы с ней из разных тусовок, а точнее сказать, миров. Нас объединяют только зубодробительные лингвистические экзерсисы два раза в неделю.
О, наконец-то тепло. Мы устроились в углу возле елочки, украшенной настоящими орехами, конфетами и открытками. Аня села напротив, сняв куртку. Под курткой у нее был длинный рыжий свитер с узорами, красиво. Мы пили зеленый чай и ели макарони, розовые, зеленые, голубые. Пахло ванилью и клубникой. Играла тихая музыка, какое-то тягучее инди, люди смеялись и говорили.
-Так что же случилось? — спросила Аня.
И я вдруг рассказал ей (не все, но то, что никогда никому не рассказывал): о Мамель, о том, что она мне не родная, о Клаксоне, о том, что он любит спать у меня на спине, о планах на будущее, даже о том, что веду закрытый блог. Ане ничего не нужно было знать о женщине по имени Ирина Желтко, и я умолчал о ней, но всего сказанного хватило, чтобы она забыла о надкусанном макарони и застыла, обняв ладонями стеклянную чашку.
-Боже, — сказала Аня. — Никогда бы не подумала, что Екатерина Сергеевна тебе не родная. Вы оба высокие, светловолосые.
Аня почему-то покраснела, схватила чашку, отпила.
— Как теперь себя чувствует твоя мама? — спросила она.
— Не знаю, — ответил я честно. — По ней ничего не поймешь, а спросить — скажет, что все отлично.
Аня кивнула, мол, у нее мама такая же.
— А почему вы с севера уехали? — спросил я. — Тебе там, наверное, нравилось.
— Нравилось, — призналась Аня, бросая себе в чашку кусочек сахара из вазочки на столе. — У меня там осталось много друзей, мы переписываемся, но это уже. не то. У нас начались. проблемы, а здесь у мамы брат, мой дядя. Он помог с переездом.
— А у тебя самой, — спросил я, — братья, сестры?
— Нет, — сказала она, немного задержавшись с ответом, — мы с мамой одни.
Мы допили чай. Я уговорил Аню доесть последнюю макарошку. Вышли на улицу.
— Пахнет Новым Годом, да?
Аня улыбнулась. Сказала:
— Пока не напишем сочинение для допуска к экзаменам, у меня все мысли только об аргументации и литературных примерах.
— Да, — согласился я, — бедные мы, бедные.
Вернулся домой, потанцевал по комнате с Клаксоном под ‘Imagine Dragons’. Клаксон потом долго демонстративно вылизывался — удалял с себя остатки моего восторженно-слюнявого ДНК.
Тэги: ТОНКОЕ ИСКУССТВО ТРОЛЛИНГА; УЛЫБАЕМСЯ И МАШЕМ
В школе вчера прорвало трубу и затопило первый этаж. Занятия отменили — счастье! Проснулся поздно, дома никого. На холодильнике записка: ‘Уехали по делам. Клаксон и Буся будут притворяться голодными — не верь, врут. Тетя Вика сварила твое любимое харчо. ХХХ’.
Я открыл кастрюлю и умилился. Слопал две тарелки. С повседневным меню у нас в семье напряженка. Мамель ненавидит обыденность. Она может полдня фаршировать брынзой какие-нибудь невероятные каннеллони, но сварить суп или рисовую кашу для нее — пытка. Готовит Мамель вкусно, но редко. Хорошо, что Дэд тоже умеет кашеварить. Но чаще всего он просто заказывает еду на дом, благо в интернете масса сервисов. Иногда мне кажется, что Мамель специально задерживается в своем танцевальном зале, чтобы потом прийти затемно, рухнуть на пуфик в прихожей и, воюя с застежкой на сапоге, жалобным голосом спросить:
— Вить, у нас есть что-нибудь покушать? Я так устала, еле доползла.
Несостоятельность Мамель в качестве семейного повара — главный аргумент в антимамелиной риторике бабушки Мартыновской. Мы привыкли и не реагируем. Бабуля тоже не сдается.
Аня дала мне свой номер. Я набрал. Телефон выключен. Спит еще, что ли. Зашел в сеть и увидел, что она онлайн. Пишу:
Минут через семь получаю ответное:
> Не хочешь пойти сегодня куда-нибудь после английского?