«Мне прилетало от каждой из трёх партнёрш»: Мишина и Галлямов о работе в поддержках, жёсткости Москвиной и катании Чена
— Принято считать, что когда спортсмены меняют тренера, им требуется полтора-два года, чтобы адаптироваться к новому стилю работы. Насколько сложно вам было привыкать к методике Москвиной?
Анастасия Мишина: Сам тренировочный процесс у Тамары Николаевны немного отличается от того, к которому мы привыкли, когда катались у Великовых. Мы стали больше работать над программами, больше акцентировать внимание на переходах между элементами. Но, как говорит сама Тамара Николаевна, они с Людмилой Георгиевной одной школы, поэтому основные принципы преподавания у них схожи.
— Вы ведь сменили по несколько партнёров, прежде чем начали кататься друг с другом. Что сложнее в парном катании — поменять тренера или партнёра? Иными словами, как много времени уходит на то, чтобы привыкнуть к ощущению других рук, других ног, других движений на льду и в воздухе?
Мишина: На самом деле, привыкнуть не так сложно, особенно если оба партнёра уже опытные. Технические элементы начинают получаться через месяц-два, просто парное катание состоит не только из элементов. И конечно, по движениям сразу видно, какая пара катается вместе уже давно, а какая только встала. Одинаковые движения или разные, параллельно или нет. Это вроде бы мелкие детали, но они очень важны.
— Не помню, кто именно из фигуристов рассказывал, как начинал кататься с новой партнёршей и вроде бы делал на льду всё то же самое, но на протяжении нескольких месяцев ему регулярно прилетало на подкрутах локтем в нос.
Александр Галлямов: Это вообще отдельная тема. Если тебе прилетело в нос с подкрутки, считай, ты посвящён в парники. Мне прилетало от каждой из трёх партнёрш. Это нормальное явление.
— Вашей победе на чемпионате мира предшествовал не самый простой сезон. Сначала был переход в новую группу, затем Александр заболел, подхватив коронавирус. Восстанавливаться было проблемно?
Галлямов: Так получилось, что я переболел вроде бы в лёгкой форме, но из-за этого мы вынуждены были пропустить в октябре первый этап Кубка России. Соответственно, сезон у нас начался на несколько недель позже.
— То есть последствия всё-таки были?
Мишина: К сожалению, коронавирус — это такая штука, которая проходит не очень быстро. Поэтому нам пришлось пропустить пару недель полноценных тренировок, чтобы Саша полностью восстановился.
Галлямов: Дело в том, что в парном катании ты отвечаешь не только за себя, но и за партнёршу, приходится не только кататься, но и поддержки делать, поэтому желательно быть на тренировках почти в идеальном состоянии.
— Настя, с высоким партнёром страшно кататься?
Мишина: Лично мне с высоким, наоборот, легче. Я вообще как-то больше доверяю сильным и высоким мальчикам, нежели небольшим. Вот когда смотрю на китайские или японские пары, где оба партнёра маленькие, становится реально страшно. Постоянно думаю: а вдруг мальчик выкинет девочку так, что она не докрутит, упадёт, с подкрутки прилетит локтем или получит какую-то другую травму? А Саше я доверяю.
— Фигуристы часто говорят, что для них важно, насколько спокоен тренер за бортом. А по рукам партнёра можно понять, когда он чрезмерно нервничает?
Мишина: Конечно. Перед стартом мы держимся за руки и безо всяких слов понимаем, кто из нас до какой степени трясётся.
— Кто в вашей паре отвечает за моральный климат и спокойствие?
Галлямов: Мы как-то об этом не задумывались. Если что-то вдруг случается, обязательно друг другу помогаем.
Мишина: Как любит говорить Саша, посмотрели, улыбнулись — и поехали. Тамара Николаевна никогда нас не прессует, поэтому на старт мы всегда выходим спокойными.
— За время вашей совместной работы Тамара Николаевна хоть раз была жёсткой?
Галлямов: Тамара Николаевна не жёсткая, она очень справедливая. Если что-то идёт не так, всегда скажет как есть. И всегда найдёт нужные слова.
— Мне иногда кажется, что Москвина умеет так посмотреть на ученика, если чем-то недовольна, что хочется сжаться в комок и немедленно спрятаться.
Мишина: Да, иногда это действительно так. Удивительно, что при этом Тамара Николаевна никогда не повышает голос. Говорит тихо и очень спокойно, но как-то сразу понимаешь, что именно она хочет до тебя донести.
— Настя, в одном из интервью вы сказали, что были для прежнего партнёра слишком тяжёлой и что он постоянно вас в этом упрекал. Не боялись, что он может не так бросить, не так взять в поддержку, не подстраховать, когда это нужно?
Мишина: Конечно, это вспоминается как не самое простое для меня время, но мне было тогда, наверное, лет 15, а в этом возрасте всё воспринимается немного проще, чем, возможно, это было бы сейчас. Я старалась делать на тренировках всё возможное, чтобы выступать и на чемпионатах, и на Гран-при, постоянно старалась сбросить вес, бегала. И когда поняла, что мы не можем кататься вместе, было очень обидно.
— А для вас важно чувствовать, что для своего партнёра вы самая лучшая?
Мишина: Конечно.
— Саша часто даёт вам это понять?
Мишина: У нас нет такого, чтобы мы нахваливали друг друга, но уверенность друг в друге присутствует. И этого достаточно, чтобы понять, что мы хотим вместе кататься и вместе двигаться вперёд.
— Такие элементы, как выбросы, подкруты, поддержки. Это в большей степени работа партнёра или равная ответственность в паре?
Галлямов: Абсолютно равная. В той же подкрутке, чтобы партнёр правильно выбросил и поймал, партнёрше нужно очень хорошо закрутиться. В поддержке важна плавность, чтобы никуда не повело руку.
— Покойный Игорь Москвин любил повторять: «Самое сложное в поддержке — это поднять и опустить».
Галлямов: Согласен. Но при этом партнёрше нужно очень хорошо чувствовать равновесие и хорошо держать корпус.
Мишина: Я даже не знаю, есть ли в парном катании элемент, в котором партнёр или партнёрша прилагают больше усилий. Работа всегда равная, просто она разная.
— Если партнёрша правильно работает в поддержке, её рост и вес имеют значение?
Галлямов: Девочка может быть совсем маленькой и лёгкой, но если она не напрягается и думает, что партнёр — это просто подъёмный кран, ничего путного не выйдет.
Мишина: Если неправильно войти в поддержку, не запрыгивать в неё, то партнёру становится очень тяжело. А вот когда техника правильная, поддержка выглядит совершенно иначе. В этом плане мне нравится американская танцевальная пара Мэдисон Хаббелл — Закари Донохью. Оба партнёра очень мощные, но делают поддержки совершенно шикарно. И шикарно катаются.
— У вас один из самых сложных в парном катании технических контентов. Вы думаете о том, чтобы ещё больше усложнить программу?
Галлямов: Мы усложняем. Например, если раньше нам ставили за тодес третий уровень, то сейчас мы его немножко доработали и в Стокгольме получили четвёртый. Можно лучше преподносить очень многие элементы. Не говорю уже о том, что в следующем году придётся так или иначе вносить в программу изменения, потому что поменяются поддержка, тодес.
Мишина: В плане сложности кардинально что-то менять было бы, наверное, не очень правильно. Всё-таки следующий сезон — олимпийский.
— Но вы же не собираетесь заканчивать кататься через год?
Мишина: Нет, конечно. Поэтому в межсезонье будем разучивать более сложные элементы, которые пойдут на следующие четыре года.
— Куда, на ваш взгляд, может двинуться парное катание в плане сложности?
Мишина: Я думаю, вернётся тенденция, которая была несколько лет назад, — делать четверные выбросы. Девочки в одиночном катании ведь тоже на какое-то время переставали прыгать тройные аксели. Потому что с точки зрения правил это было не слишком выгодно. Как только в парном катании кто-то научится более или менее стабильно выполнять четыре оборота, эта тенденция вернётся, пойдут и четверные выбросы, и четверные подкруты. Наверняка прыжковая часть станет сложнее. Будет больше каскадов «3 + 3». Возможно, даже каскады с лутцем.
— Вы ведь учили с Александром параллельный тройной лутц?
Мишина: Не просто учили, но даже пробовали делать этот прыжок во время соревнований. Но в этом сезоне решили не рисковать, чтобы катать программу более стабильно.
— Лутц ведь требует более длинного захода, соответственно, отнимает больше времени.
Галлямов: Совершенно необязательно. Лутц — это такой прыжок, который можно выполнять чуть ли не с любого захода. Главное, не делать его за счёт силы, потому что тогда становится реально сложно. Я это понял ещё в те времена, когда был одиночником. В лутце всё решает техника.
— Кто из нынешних одиночников делает лутц наиболее технично?
Галлямов: Наверное, Миша Коляда.
Мишина: Соглашусь абсолютно. У Коляды очень высокий и пролётный прыжок. И когда он его выезжает, то делает это на «+5».
— Вы успевали в ходе чемпионата мира хоть немножко смотреть по сторонам?
Мишина: На тренировках мы, конечно, концентрировались прежде всего на собственных прокатах. Но в первый день посмотрели занятия китайских пар.
— Понравилось?
Мишина: Очень. Во-первых, оба дуэта катались красиво. Мы просто наслаждались, глядя на них. А во-вторых, было интересно, как у китайцев построен тренировочный процесс.
— И что интересного для себя извлекли из увиденного?
Мишина: Что они никуда не торопятся. И сами наслаждаются тем, что делают. У нас это получается не всегда. Иногда мы настолько сконцентрированы на своих элементах, что просто бежим куда-то, стараемся всё побыстрее сделать и уйти домой.
— Возможно, всё дело в том, что вам пришлось в этом сезоне форсировать подготовку?
Галлямов: Нам действительно приходилось спешить, чтобы как можно быстрее подойти к уровню топовых пар. При этом мы постоянно чувствовали, что работы непочатый край и что нам катастрофически не хватает времени, чтобы встать вровень с сильнейшими. Плюс постоянно возникала необходимость где-то поменять технику в элементе, в катании, в переходах.
— Менять технику в столь сжатые сроки — рискованная затея. Ведь приходится постоянно контролировать множество непривычных вещей, чтобы не повторять прежних ошибок.
Галлямов: О том, чтобы что-то менять кардинально, речи не шло — это действительно очень сложная схема. Мы вносили мелкие коррективы.
Мишина: Подстраивались друг под друга, чтобы более параллельно прыгать, чтобы исполнять поддержки на большей скорости. Чтобы это и технику не сильно ломало, и элементы выглядели лучше, чем раньше.
— Когда на чемпионате России вы остались четвёртыми, о чём думали? Что сезон закончен и надо начинать работу над новыми программами и элементами или что надо продолжать попытки отобраться на чемпионат мира?
Галлямов: На самом деле, мы вообще не знали, что и как будет происходить. Держали в уме чемпионат Европы, но довольно быстро выяснилось, что этих соревнований не будет, а будет Кубок Первого канала и финал Кубка России. Что окончательный отбор на чемпионат мира будет именно там. И поняли, что у нас есть шанс, за который обязательно нужно цепляться.
— Какие три выступления с чемпионата мира вам хотелось бы пересмотреть?
Галлямов: Прокаты Нэйтана Чена. Я бы даже не стал выделять произвольную программу или короткую, потому что они обе классные. Там было такое классное катание, совмещённое с сумасшедшими прыжками. Идеальные в моём представлении программы. Ещё мне очень понравились Виктория Синицина и Никита Кацалапов. Их ритмический танец.
Мишина: Я бы тоже с удовольствием пересмотрела произвольную Чена. Это было что-то. Просто шикарно. Мы были в зале и аплодировали стоя. Прыгали и орали от восторга. Второе выступление, которое хотелось бы увидеть ещё раз, — произвольная Жени Семененко. Он большой молодец: откатал обе программы так, что я просто начала гордиться нашими мальчишками. И очень рада за Лизу Туктамышеву. Она такой большой путь прошла к этой медали. Не выступала на чемпионатах мира шесть лет — и так потрясающе вернулась. Это большая победа для неё.
— Вообще-то я удивлена: никто из вас не сказал, что хотел бы увидеть свою собственную произвольную программу. Неужели нет желания посмотреть со стороны, как катаются чемпионы мира?
Мишина: Мы в этом плане немножко стеснительные, наверное. Не очень любим пересматривать свои выступления. Если и смотрим, то только для того, чтобы отметить ошибки.
Эта коварная ТАТ
Наверное, ни в каком другом виде спорта разнообразные теории заговора не чувствуют себя так вольготно, как в ФК. У человека, случайно забредший на фк-ветки, для начала взрывается голова, а потом включается паранойя на всю оставшуюся жизнь: грибы! канадцы! сам ты канадцы! загитова пять раз упала, увидев подло развешенный баннер в поддержку медведевой! тутберидзе демонстративно покидает прокат медведевой, и та от ужаса забывает программу! шок! видео!
И над всей этой вакханалией, многозначительно усмехаясь в розовый шарфик, восседает злой гений фигурного катания всея Руси: великая и ужасная Татьяна Анатольевна Тарасова. Вам кажется, что она просто сидит и внимательно наблюдает за прокатами? (спокойно, вам не кажется)
Приглядитесь повнимательнее! На самом деле, она уже сейчас строит коварные планы, кого полюбить на этот сезон, а кого забить камнями посреди ледовой арены. Вы думали, что карьера фигуриста зависит от количества приземленных акселей? Как бы не так! Вы можете прыгать пятерной, но если ТАТ укажет на вас шарфиком, можете сушить коньки и топать на пенсию: ваша песенка спета. И наоборот, в случае, если вам неслыханно повезло, вас осенила неземная благодать в образе благосклонности ТАТ, вы можете сколько угодно лопать булки с маслом на ночь. И на лед уже тоже можно не выходить. Пройдитесь вдоль бортика, посидите в кисэндкрай, послушайте оценки, и топайте уже на пьедестал, что встали-то?
Великий кукловод ТАТ подмяла под себя все: российское фигурное катание, международных судей, канадских тренеров, ISU, грибы, и олимпиады. Все будет так, как хочет она. Ну, по крайней мере, оно так, если верить рядовому пользователю спортса. Этот прекрасный аноним точно знает, как оно есть. Предвзятость, зависть, злость Тарасовой ко всем совершенно очевидны.
Например, ТАТ ненавидит Тутберидзе: «Работой Этери Георгиевны нельзя быть недовольной.Она воспитывает удивительных девочек. Женю Медведеву, Полину Цурскую, также у нее целая скамейка молодых дарований. И Сергей Воронов. прогрессировал у нее и стал лучше.»
Гнобит Загитову: «Я понимала, что если Загитова откатается чисто, Жене будет тяжело с ней бороться. А каталась Алина будь здоров. Мне воздуха не хватало, чтобы дышать. Загитова очень многому за этот год научилась. Алина – как взрыв. В короткой программе Медведеву она просто перепрыгала. Я только недавно смотрела выступление Тары Липински в Нагано, где та точно так же перепрыгала Мишель Кван. Риттбергер-риттбергер – и все свободны.»
Организовала переход Медведевой к Орсеру: «В первый раз об этом слышу. Спрашивайте лучше у Медведевой и Тутберидзе. Наверное, у меня за год не наберется и десяти минут разговора с Женей.»
Травит Коляду: «. Спасибо тебе, парень!» (после проката ПП на ЧМ2016)
Всегда поддерживает своих любимчиков, как бы они себя ни вели: «Мы смотрим вперед, в будущее. И я не вижу там Аделину. Это просто даже как-то смешно.»
«Свои» спортсмены для нее неприкасаемы: «Лена, тебе надо худеть! Ты очень талантливый человек, но ты себя губишь, и я это при всех могу сказать.»
Спелась с Вайцеховской: «Для меня это оскорбительно» (о статье ЕВ о Медведевой)
Так можно бесконечно. Хотя о чем я. Любой же аноним со спортса точно знает, что она врет. Видимо, без продыху.
Короче, я что хочу сказать. Народ, хорош уже демонизировать кого бы то ни было. ТАТ — авторитетный тренер, со званиями, регалиями, именем. Ее слово имеет вес, к нему прислушивается. Потому что она а) профессионал высокого класса б) фанат фигурного катания. Но никакой она не кукловод, и ничего от нее не зависит.
ТАТ, конечно, сложный человек, как все талантливые люди. Она не всегда дипломатична. Она не стесняется в выражениях и может припечатать так, что потом отскребаться с асфальта будешь. Хотя иногда так деликатно обходит острые углы, что просто восхищает. Она склонна к выбору любимчиков, и защищает их, как родных детей. Только вот закономерность: всегда в ее любимчики попадают пахари, фанатеющие от фигурного катания так же, как и она сама. Будь то Медведева, Ханю, Савченко или Столбова — пока они пашут как кони, пока в них горит огонь, пока они идут вперед, видят цель, она будет на их стороне.
В день, когда Коляда прыгнет уверенно свои три четверных вместе с лутцем, она его так же искренне обнимет, как вчера ругала. В этом вся ТАТ. Я не всегда с ней согласна. Не всегда согласна с формой, в которую она облекает свои замечания. Но понимаю: она знает об ФК столько, как никто из нас. Я как-то читала ее старые комментарии в ретроспективе, уже зная, чем дело кончится. Чаще всего она оказывалась права.
Если она ругает Радионову, которую в прошлом году поддерживала всеми силами, значит есть за что, и Радионова наверняка об этом сама знает.
Если она говорит, о потухшем взгляде Загитовой, это обидно, конечно, но в ее словах есть резон. Все, у кого глаза есть, видели все на ОП. И не в падениях дело, и не в нескатанной программе. Можно, конечно, спустить на ТАТ всех собак, подпишитепетицию и прочий жалкий лепет. А можно посмотреть ее глазами и подумать, в чем она права. И вообще, пусть она будет. С ней веселее. Всем бобра.